Обо всём и всех великом и великих уже давно написано, часто великими же. Примазываться к чужим творениям нехорошо, а вот сравнить собственные ощущения, мнения, вкусы и выводы с тем, что написано до тебя, – любопытно.
Из двух известных мне книг о Голландии одна, «Серебряные коньки» Мери Мейп Додж, – прекрасная, непревзойденная классика. Другая, не книга, а глава из книги «Гений места» – чудный образец эссеистики блестящего Петра Вайля.
Я взяла кое-что из них двоих (шрифт – курсив), наложила на свои наблюдения от поездки по Голландии, и вот что получилось.
Теперь я могу сказать, что побывала во всех трех великих городах с каналами – Петербурге, Венеции и Амстердаме. Общее между ними – каналы и обилие искусства. Всё остальное – разное, поэтому сравнивать нельзя.
***
Всю свою историю голландцы отвоевывают у моря часть суши – метр за метром. Амстердам – это острова в количестве 90, каналы – 165, мосты – 1500.
«Он стоял на девяноста пяти островках, соединенных почти двумя сотнями мостов. Бена же здесь интересовало все: высокие дома с раздвоенными трубами и островерхими фасадами; склады товаров, расположенные высоко под крышами купеческих домов, с длинными, вытянутыми, словно руки, стрелами подъемных кранов, которые поднимают и опускают товары перед самыми окнами квартир».
«Бюргерский город развивался по-бюргерски, а не по-монаршьи и не по-аристократически. Редкие дворцы кажутся здесь доставленными извне. Амстердам – это увенчанный фигурным фронтоном дом на берегу канала в три окна шириной и четыре этажа высотой».
***
Амстердам – необыкновенен. Можно найти почти безлюдные улицы и каналы, гулять там и при этом чувствовать невероятную, клокочущую энергию города. Как говорит современная молодежь, там – движуха, драйв, и они ощущаются всеми органами чувств.
«По колористической гамме, по многообразию противоположных эмоций, по ощущению неслыханной и невиданной (буквально – ушами и глазами) свободы к Нью-Йорку ближе всех других городов – Амстердам».
В Амстердаме можно делать то, что запрещено в других местах: курить легкие наркотики, играть в азартные игры, покупать и продавать секс-услуги. При этом город необыкновенно спокоен и терпим к этим грехам. И это тоже чувствуется и ощущается.
«Несмотря на легальную продажу легких наркотиков, Амстердам не погрузился в клубы марихуанного дыма, как предсказывали противники либерализации».
В квартале «красных фонарей» дома, где в витринах выставлен живой товар – полуголые девицы, некоторые весьма зрелого возраста, – стоят почти впритык к церкви. Очень логичное соседство: согрешил, тут же и покаялся. А церковь-то не простая, а самая старая в городе.
«Амстердам преобразился колористически. Например, квартал «красных фонарей». Вернее сказать – «розовых витрин»: девушки стоят в больших по-голландски окнах с ядовитой подсветкой. Все домовито: у каждой свой вход, и переговоры с клиентом ведутся через полуоткрытую дверь, а когда он заходит, задергивается занавес. Здесь прежде господствовали блондинки, но сейчас – явный перевес афро-азиаток».
***
Голландия – плоская страна. Ни взгорочка, ни пригорочка, а только ровные прямоугольники земли. Со смешанными чувствами восторга, покоя, умиления и да, зависти тоже, смотрела я в окно поезда (а на поездах мы поездили там много) на без конца повторяющиеся пасторальные картины: пасущиеся кони, овцы, коровы. То они по отдельности, то в любой комбинации, то все вместе. Лошади часто одеты не в попоны, а, я бы назвала это, халатики. Такое ощущение, что под брюхом они застегиваются на большие пуговицы.
Фото взято с http://www.jalina-versand.de
Фото взято с http://www.jalina-versand.de
Глядя на карту Голландии, испытываешь чувство детской радости оттого, что читаешь на ней давным-давно знакомые названия сыров «Гауда», «Эдам» и понимаешь, что это не просто закавыченные наименования, а целые городки, что дали свои имена сортам, ставшим знаменитыми.
Мы побывали в одном таком сырном городе, Алькмар, известном своими музеем сыра и еженедельным представлением под названием Сырный рынок. Оно происходит каждую пятницу с апреля до сентября на площади перед Палатой мер и весов.
Для непосвященных всё выглядит как соревнование по быстроте переноса головок сыра. Человек 20 мужчин, одетых в одинаковые (белые рубашки, белые брюки и соломенные шляпы) костюмы, по двое таскают сыр на специальных носилках, которые подвешиваются на лямках на плечи. Каждая головка весит 25 кг, и их укладывается по несколько штук. Мужчины ходят одинакового манера быстрым шагом, одинаково же при этом размахивая руками. Движение выглядит хаотично, и кто выигрывает, непонятно, т.к. несколько пар таскают «носилки» одновременно туда-обратно. Но местная публика, видимо, разбирается в тонкостях, т.к. шумно реагирует на происходящее.
Для меня главным были не правила, а осознание того, что Палата мер и весов существует в городе с 1365 года, а ярмарка устраивается с XVII века. Это ли не замечательно?
Магазины сыров – отдельная песня. В них можно сколько угодно пробовать разные сорта, да с голландской же, тоже разных сортов, горчицей. Можно любоваться и долго выбирать всякие аксессуары для нарезки сыра. А самое главное – радоваться тому, что ты видишь, пробуешь и покупаешь настоящий, подлинный голландский сыр. В Москве же никогда нельзя быть в этом полностью уверенным.
«Чему же научился в Голландии Петр, плотник саардамский, что вывез?.. Ну, сыр «Гауда», в ухудшенном варианте названный «Костромским».
***
У заднего входа одного из кафе в Амстердаме – пластиковый ящик с очищенной картошкой. Он так и стоит у меня перед глазами (не сфотографировала, балда!). Огромные, один к одному, чистые, здоровые (в том смысле, что не больные) клубни. Даже еще не пробуя их, а только глядя, понимаешь, что любое приготовленное из них блюдо будет вкусным. Такой картофель невозможно ничем испортить.
Картофелем фри я совсем не увлекаюсь, но в Амстердаме его ела. Факт: исключительно вкусно.
***
«Впервые научил людей заготавливать впрок и солить сельди голландец Вильгельм Беклес. Голландия правильно делает, почитая его благодетелем народа, так как своим богатством и положением она в большой мере обязана сельдяному промыслу. – А знаешь, английское слово «херринг» – селедка – происходит от немецкого «хеер» – войско. Так назвали рыбу потому, что она держится несметными полчищами».
Моей мечтой было поесть знаменитую голландскую селедку. Ее продают в киосках на улице как закуску. Очищенная от костей, без головы и хвоста, она укладывается в булочку, примерно такую же, как для хот-дога. При желании, а оно у меня было, добавляют лук, порезанный кубиками 1х1х1 см. Вкуснотища, что не передать!
Фото взято с http://www.flickr.com
«Здесь утешение гурмана – селедка, первый бочонок которой каждый новый сезон торжественно подносят королеве. Селедка продается в ларьках на улице словно хот-дог, и настоящий любитель ест ее без хлеба и лука, просто поднимая двойное очищенное филе за хвост и запрокидывая голову, как горнист.
“Откуда такая нежность?” – не о том ли спросил поэт. Будучи коренным рижанином, я кое-что понимаю в этом продукте и могу сказать, что из всех морских богатств – и шире: достижений цивилизации – по изысканности вкуса только норвежская малосольная лососина и каспийская севрюга горячего копчения могут встать рядом с голландской молодой селедкой».
***
Восторг и наслаждение. Так можно кратко сказать о месте Кёкенхоф, что недалеко от Амстердама. Это не просто парк, спроектированный, кстати, в 1840 году, а королевский парк цветов Голландии, известный еще как Сад Европы. Он занимает территорию в 32 гектара, и в нем посажено 4,5 миллиона тюльпанов 100 сортов! Я никогда и нигде не видела такого богатства видов и сортов луковичных, особенно тюльпанов, конечно. Голландские тюльпаны, несомненно, стоят в ряду чудес, созданных руками человека. По сравнению с ними как контрастно и немного убого (ну, что делать) выглядят тюльпаны на московских клумбах.
Проиллюстрировать свои восторги собственными фотографиями мне не суждено, ибо с ними произошел казус, осознав который, я пришла в ужас, понятный любому фотографирующему человеку. Я сделала в Кёкенхофе сотни две кадров, может, и больше. В компьютере копировала и перекопировала (на всякий случай!) эти цветочные папки. Видимо, в предвкушении радости от их просмотра дома, переусердствовав, каким-то образом (ну, как это могло случиться?) я случайно там же, в Амстердаме, стёрла их все. Все до одной папки, все до одного фото. От Кёкенхофа не осталось ни-че-го. Арту я до сих пор не призналась в содеянном.
2012
